Монах, чьё истинное имя неизвестно. Во времена начавшегося мора чумы усиленно молился за людей, веря, что все страдания пали на них за их тяжкие грехи. Однажды, читая молитву денно и нощно в своей келье неделю подряд и вышедши после этого наружу, обнаружил, что всё братство монастыря умерло от болезни. Это сильно повлияло на его психику. Он решил, что нужно приступать к более радикальным мерам, в следствие чего присоединился к чумным докторам, делая, однако, ставку не на бесхитростный ассортимент тогдашних мер лечения-вырезание или прижигание бубонов, вкладывание в открытых ран сала и жира, пиявки-а на молитвы, святую воду и Волю Божью.
Окончательно распрощался с остатками разума, оказавшись в полностью сожжённой деревне, где из хижин осталась лишь одна, стоявшая близ леса. Зайдя внутрь, он обнаружил там дровосека при смерти. Свет, шедший с улицы, выхватил ожоги и надрезанные бубоны на теле мужчины-кто-то из чумных докторов уже пробовал его лечить. Его взгляд был крайне красноречив. Из последних сил он указал рукой в сторону своего большого топора.
— Никакое лечение нам не поможет. Поэтому вот тебе моё последнее желание, доктор, — прохрипел он, — помоги несчастным как можно скорее обрести покой, — после чего испустил дух.
С тех пор монах бродит по лесам и полянам в оборванной рясе и клювастой маске, бессвязно напевая отрывки молитв и хоралов. На поясе у него невесть откуда блокнот и фляга-с ними он записывает количество спасённых им душ, наконец-то представших перед Господом, и затем уходит в окончательное беспамятство с брагой.
